В области портрета Карл Павлович Брюллов выступает как прямой преемник и продолжатель лучших традиций, сложившихся в русском искусстве XVIII — начала XIX века. Грандиозная портретная галерея современников, созданная Брюлловым, поражает широтой охвата, проникновенностью психологического раскрытия образов, заостренностью социальных характеристик и блеском виртуозного мастерства. Образ человека — центральная тема всего брюлловского творчества — становится носителем живого реалистического мироощущения и новой, свободной от академизма эстетики, в которой (пользуясь словами самого Брюллова) «формы простой натуры» заменяют «строгую красоту статуй». Вряд ли будет преувеличением сказать, что именно портреты составляют самую ценную и художественно значительную часть брюлловского наследия. В портретах с наибольшей силой проявились реалистические тенденции, свойственные дарованию Брюллова.
В огромном цикле портретов, написанных Брюлловым, явственно выступают две раздельные, несхожие между собою струи, два разных способа видеть и передавать натуру: проникнутые трепетным лирическим чувством интимные портреты, изображающие большею частью друзей художника, выдающихся деятелей русской культуры, решительно противостоят изысканно декоративным, как бы театрализованным, но всегда несколько холодным портретам представителей русской аристократии.
Острую и меткую характеристику интимных брюлловских портретов дал знаменитый критик В. В. Стасов:
«В этих портретах каждый человек изображен так просто, так естественно — все самое существенное, самое важное в его характере, уме, душе схвачено так глубоко и живо, что точно видишь перед собой того человека, которого изображает портрет. Вся его натура перед вами; в картине выражено разом множество сторон духа, которые раскрывались перед наблюдающим умом художника не в одну встречу, а во много разных встреч; оттого чем больше всматриваешься в брюлловский портрет, тем больше в нем открываешь всесторонней правды и глубины. Разнообразие портретов у Брюллова изумительно; как бывало всегда у великих портретистов, что ни портрет, то новый мотив, самый простой, самый естественный и вместе самый выразительный для натуры изображаемого лица. Кажется, самый характер человека, свойства его натуры, все вместе сложившееся, диктовали Брюллову, какую форму, какую позу, какое движение дать тому, кто должен появиться в портрете, и именно оттого, в свою очередь, поза, движение, общая форма являются в картине действительно только для того, чтобы запечатлеть в уме самое меткое, верное и правдивое представление».
Знаменательно, что эту характеристику выдвинул идеолог передвижничества и главный идейный противник академизма: для критика было вполне очевидно, что именно в портретной живописи выступают особенности, сближающие брюлловское творчество с молодым реалистическим искусством шестидесятых годов. Стасов с тонким пониманием подчеркнул психологическую заостренность, правдивость и содержательность портретных работ Брюллова.
Не случайно, что в группе интимных портретов преобладают изображения художников, поэтов, писателей и музыкантов. Нельзя не отметить здесь отзвук романтических представлений об особой роли искусства и о высоком избранничестве его носителей. Брюллов стремился опоэтизировать труд художника и выразить в портрете не только судьбу и характер изображаемого человека, но и его творческое вдохновение. В некоторых портретах художники показаны за работой (скульптор И. П. Витали за лепкой, М. Ю. Виельгорский с виолончелью); но чаще Брюллов брал на себя более трудную задачу и пытался найти не сюжетное, а живописное выражение того высокого подъема душевных сил, той напряженной внутренней жизни, которая характеризует художника в минуты творчества.
Общей темой всех этих портретов становится трагический конфликт между искусством и обыденной действительностью, между художником и окружающим его обществом, той «светской чернью», о которой в тех же тридцатых и сороковых годах прошлого века с презрением и гневом говорили великие русские поэты. Романтически понятая трагедия творчества становится центральной проблемой целого цикла портретных работ Брюллова. С необычайной силой художественного обобщения Брюллов создал в портрете Н. Кукольника образ романтического поэта, в портрете А. Струговщикова дал собирательный тип интеллигента тридцатых годов, прямого предшественника «лишних людей», впоследствии изображенных русской литературой.
Но с наибольшей отчетливостью вся эта проблематика выступает в знаменитом «Автопортрете». По справедливому замечанию одного из советских исследователей, «портрет этот лучше всяких слов раскрывает нам душевную драму художника, скрытую под внешним блеском славы».
Брюллов изобразил себя полулежащим; голова его откинута назад, и тонкая, тщательно выписанная рука покоится на бархатной ручке кресла. Трагическая безнадежность — существеннейшая черта в характере образа— выражена уже в самой позе, усталой и безвольной. Лицо художника, исхудалое и бледное, отмечено печатью смертельного недуга, но напряженный взгляд глубоко сидящих синих глаз говорит о несломленной внутренней силе. Художник, по-видимому, хотел подчеркнуть здесь борьбу неугасающего творческого духа с бессильной плотью, оттого и выражение его лица характеризуется такой проникновенной одухотворенностью.
Брюллов написал свой портрет во время тяжелой болезни, которая впоследствии оказалась смертельной. Но было бы ошибочным объяснять трагическое выражение «Автопортрета» лишь предчувствием близкой смерти. Содержание «Автопортрета» гораздо значительнее и глубже. Не опасаясь преувеличения, можно утверждать, что Брюллов как бы подводит здесь итог всей прожитой жизни и что созданный им образ романтического художника сознательно противопоставлен современному чиновничье-крепостническому обществу.
Портрет написан в 1848 году, в пору злейшей николаевской реакции. Брюллов был вправе считать себя одной из ее жертв. Весь петербургский период его жизни (1836—1849) внешне, казалось бы, полный успехов и отмеченный шумной славой, в действительности был глубоко трагичен. Брюллов задыхался в мертвящей, казенной атмосфере николаевского Петербурга. Талант замечательного художника не находил себе достойного применения. Взамен свободного творчества Брюллову было предложено заниматься росписью Исаакиевского собора, хотя религиозная живопись была совершенно чужда природе его дарования. Историческая картина «Осада Пскова», в которой Брюллов видел главное дело своей жизни, была поставлена под официальный надзор и под давлением царя и его окружения неоднократно подвергалась коренной переработке. Она так и не была дописана до конца. Не сбылась мечта Брюллова создать произведение более значительное, чем «Последний день Помпеи», и встать во главе нового национального течения в русском искусстве. Чувство горькой неудовлетворенности не покидало художника, тягостное ощущение зависимости сковывало его силы. Крушение его лучших замыслов и объясняет ту суровую безнадежность, ту трагическую патетику, которой проникнут «Автопортрет».
Любопытные сведения об этом произведении сообщает М. И. Железное, ученик и биограф Брюллова:
«В тот день, как доктора позволили Брюллову встать с постели, он сел в вольтеровское кресло, стоявшее в его спальне против трюмо, потребовал мольберт, картон, палитру; наметил на картоне асфальтом свою голову и просил Корицкого (своего ученика) приготовить к следующему утру палитру пожирнее. Он был не уверен, что сделает что-нибудь порядочное, а потому с вечера отдал приказание не пускать к нему на другой день никого до тех пор, пока он не кончит работы.
Впоследствии я узнал от самого Брюллова, что он употребил на исполнение своего портрета два часа. Брюллов очень недолго был похож на этот портрет... Минутами я находил в нем большое сходство с оригиналом, но это сходство беспрестанно ускользало от меня и заменялось чем-то чужим».
Упоминание об этом ускользающем и мимолетном сходстве чрезвычайно характерно: Брюллов изобразил себя в минуту высокого творческого вдохновения, преобразившего его привычный, хорошо знакомый ученикам облик. В «Автопортрете» запечатлен образ творящего художника.
Еще более интересным является указание на то, что портрет был написан в один сеанс, без подготовительного эскиза и предварительных зарисовок. О том же свидетельствует самая техника «Автопортрета», не заглаженная, как в других работах, а, напротив, подчеркнуто свободная, с широкими и смелыми мазками, нанесенными тонким слоем.
В этой вдохновенной импровизации с особенным блеском выступает виртуозное мастерство Брюллова. Каждый мазок положен с непогрешимой точностью, остро подмеченные контрасты светотени безукоризненно лепят форму, в красновато-коричневой гамме, объединяющей портрет, внимательно прослежены разнообразные и тонкие оттенки цвета.
Историко-художественное значение «Автопортрета» обусловлено, однако, не формальным совершенством его решения, а глубокой содержательностью, жизненностью и психологической правдивостью образа. «Автопортрет» Брюллова стоит в ряду лучших реалистических достижений русской живописи первой половины XIX века.

---

<<< Карл Павлович Брюллов (1799—1852) <<<
>>> Александр Андреевич Иванов (1806-1858) >>>