Архитектор-строитель сын своего народа, Таманян работал день и ночь, не зная устали и пренебрегая болезнью. Он строил город своих давнишних грез у подножия Арагаца, обращенный лицом к Большому и Малому Арарату, которые, как могучие столбы, подпирают наше синее небо, нашу кровлю. Таманян был одарен исключительным инстинктом и разумом созидателя. Он резко повернул от стиля «ампир» к чисто национальному с такой естественностью, с такой опытностью!»
После обычных похвал в адрес Еревана, этого действительно своеобразного города, я сказал, что главная площадь хотя и очень красива, но как будто в ней чего-то не хватает.
Мартирос Сергеевич сказал, что, по его мнению, главная площадь попросту испорчена. Но если немного перестроить здание музея - совсем немного! - построить башню (тут он взял мою записную книжку и стал рисовать), то площадь будет очень красивой. Башня будет отражаться в воде, и все это будет напоминать Италию...
Здесь он спросил, был ли я в Италии; когда узнал, что не был, стал вспоминать о своей поездке.
И не просто вспоминать, а не спеша, на память набрасывать свои воспоминания карандашом. Он нарисовал площадь Святого Марка с ее неизменными голубями.
Потом на той же бумаге возник собор святого Петра в Риме, потом, кажется, падающая башня в Пизе... Я с грустью пишу слово «кажется», потому что все эти рисунки беспощадно наносились один на другой, и в конце концов лист бумаги был густо заштрихован целиком и полностью. (Спустя два года Мартирос Сергеевич опять пытался нарисовать в моей записной книжке один рисунок поверх другого, но я успел перевернуть страницу и спасти изображение.)
<<< Разговор о влиянии средневековой армянской архитектуры на готику
<<<Оглавление>>>