Бесплотные тени

Женщины шли по узкой кромке земли. По одну сторону от них - замкнутые ворота склада «Дрова - Уголь» и слегка накренившаяся стена двухэтажного флигеля, где внизу уже никто не жил, а вверху еще брезжил вполнакала за голубыми занавесками свет. По другую сторону - погнутый фонарь, бросивший тускло-зеленый блик в мутное зеркало лужи, затопившей мостовую, и хлипкие колышки запруды под шаткими мостками. Впереди поджидал мрак, хаос темных крыш, коричнево-черный ствол дерева, опутанного щупальцами припорошенных снегом веток. В обступивших сумерках неотличимые между собой женщины, чьи лица не были написаны, одетые все в черное до пят, крадучись, прижавшись к стене, брели без цели - в ночь. Другого пути нет. Слева - омут, справа - заколоченные окна.

Мы в плену монотонного ритма, мерно прерываемого паузами. Прямоугольники глухих окон, врастающих в землю, перечеркнуты перекладинами, как крестами. В промежутках стена. Один крест. Стена. Второй. Стена. Третий. И в том же ритме - унылое шествие богомолок. Три фигуры. Пауза. Две. Пауза. Одна.

Бесплотные тени отодвинуты, маячат на другом берегу. Отделены от нас непроходимой полосой стоячей воды. Отстранившись, мы провожаем их в последний путь - «в никуда». Время «Старой Москвы» - время прошедшее несовершенное. Вздыбившиеся, неугомонные формы - образ судорожной конвульсии уходящего.

Время «Ушедшего» - прошедшее совершенное. Тишина финальной картины цикла «Старая Русь» - последней картины Щукина - тишина небытия Руси ушедшей. Прощание, как захотел художник, суровое, скупое. Без надрыва. Без сожаления. Отчего же все-таки так пронзительна нота скорби?


<<< Плотная завеса

Чистая живопись >>>

<<<Оглавление>>>