И обнаружилось, как настойчиво Щукин следует традиции «неизменности», отличающей народную художественную культуру. Наподобие сказочных, кукольных, игрушечных дел мастеров, создавших бесчисленные варианты из одних и тех же сюжетов и персонажей, он тоже имел свой заповедник «бродячих» мотивов и героев.
Бойкая и ехидная тетка с раззявленным ртом и вульгарными манерами - такой запомнилась зазывала ярмарочного балагана, не раз и не два приходила на ум, когда он писал интермедию-сказку (1926), жанровую сценку «На толкучке» (1932), сочинял театральные и карнавальные маски, рисовал костюмы к «Сказке о царе Салтане» (1932). Остроносый и усатый хозяин аттракциона, когда-то повергавший в трепет воронежских мальчишек, теперь, в графических листах 1933 года, буравит нас черным злым глазом, а воцарившись за дощатой стойкой в картине «Аттракцион», предстает во всей красе - до символа величественный и грозный, до символа безжизненный.
Уклад жизни старой Руси - тема, начатая пейзажем «Старый Воронеж» (1925), продолженная декорациями к «Женитьбе», к «Горю от ума», интермедией 1927 года, - пустила сейчас глубокие корни и на разные лады транспонировалась и живописи, плакатах, серии «Театральные персонажи», эскизах костюмов, масках.
Рисованные с натуры разноликие тины горожан походили на кукол театра Петрушки, а игрушечные существа в натюрмортах выступали в роли полномочных представителей рода человеческого.
Вот уже сорок лет в мастерской, где работает вдова Щукина художница А. С. Магидсон, полки сплошь уставлены вятскими игрушками, полосатыми глиняными конями, расписными подносами, кувшинами, чайниками, свистульками, маленькими деревянными санками - «предметами страсти» Щукина-живописца. Тут же рядом хранятся его полотна. На каждом шагу радость узнавания.
<<<Оглавление>>>