Однако изменения, столь неотрывные от традиции, касались глубинных основ художественного конфликта, развернутого праздничной ситуацией. Картина, смысловым центром которой была образно воплощенная радостная полнота человеческого бытия, приобретала черты всеобщности, универсальности.
Можно сказать, что праздничный строй существования в целом ряде случаев имел значение внутреннего закона всей жизни, становясь содержательным существом события, превращался в меру его подлинной реальности и нравственного достоинства. Праздник утрачивал черты частного конкретного случая, бытовой сцены, которую можно объективно изобразить или описать. Это было прежде всего особое действие, которое должно было создать внутреннее состояние, подчиняющее себе и все внешнее, материально-предметное, что можно видеть, чувствовать, осязать. Привлекала прежде всего праздничная ясность сознания, освобождавшая от ежедневной суеты, томительных сомнений и недовольства собой. Природа и вещи вокруг дарили герою только лучшее и прекраснейшее, то, чем они могли его утешить и обрадовать.
Загородный пикник приобретает обобщающие черты: натюрморт на траве напоминает о древнем ритуале веснянок, ландшафт - уже не конкретный пейзаж, а вообще земля, весь мир. При этом никаких внешних признаков, героизации темы в картине может и не быть. Мастер может придерживаться достоверности обстановки, следовать народным обычаям, верно передавать характерные признаки национального типажа. Тема раскрывается не в выборе ситуации, а в самом видении, эстетическом восприятии события. В лицах героев картин главным становится объединяющее их настроение, общая для всех веселость. Кажется, художник захотел взглянуть на мир просто и ласково, замечая в окружающем только довольство, достаток, полноту радости. Отсюда некоторая упрощенность формы, как бы инфантильность восприятия э.
<<< Обращение к праздничным ситуациям
<<<Оглавление>>>