Русская живопись второй половины XIX века. Обзор. Часть 5.


Батальная живопись второй половины XIX века наиболее ярко представлена в России славным именем В. В. Верещагина. Передовой человек своего времени, демократ по убеждениям, Верещагин смело порвал с господствовавшей в этой области традицией официального парадного батального жанра. Современники справедливо отмечали сходство произведений Верещагина с «Севастопольскими рассказами» Льва Толстого. Как и Толстой, Верещагин раскрывал «оборотную сторону» войны; он показывал, что войны творятся не эффектными подвигами полководцев, а тяжелым трудом, потом и кровью простого русского человека, одетого в солдатскую шинель. С неподкупной правдой художник изобразил страшные бедствия и страдания, которые несет народу война. Вместе с тем он обрисовал и прекрасные свойства простых русских людей, проявляющиеся на войне, — беззаветную храбрость, готовность к самопожертвованию, солдатскую дружбу, душевную красоту этих незаметных, ничем не вознаграждаемых героев. Верещагин был убежденным противником войны, которую он называл «отвратительнейшим наростом на цивилизации». Его творчество отражает исконное миролюбие русского народа. «Апофеозом войны» (1871) назвал он картину, изображающую груду черепов в пустыне, и саркастически посвятил ее «всем великим завоевателям, прошедшим, настоящим и будущим». Верещагин говорил: «Одни распространяют идею мира своим увлекательным мощным словом, другие выставляют в защиту ее разные аргументы, религиозные, экономические и другие, а я проповедую то же посредством красок». Свои творческие замыслы Верещагин осуществлял в громадных тематических сериях картин («Туркестанская серия», 1871—1873; «Балканская серия», 1878—1881). Интересен замысел «Индийской поэмы» (1876—1878); осуществленная лишь частично, эта серия разоблачала британскую колониальную политику или, как выразился сам художник, «историю заграбастания Индии англичанами». Выставки Верещагина, устраивавшиеся во многих городах Европы и Америки, вызывали широчайший международный общественный резонанс.
Важное место в творчестве русских художников занимали темы отечественной истории. В этой области художникам-реалистам пришлось вести особенно ожесточенную борьбу с традициями академизма, главной «специальностью» которого считался именно исторический жанр. Академическая историческая живопись к середине XIX века выродилась в писание фальшивых композиций, полных ложного театрального пафоса и не имевших ничего общего с исторической правдой.
Первые шаги реализма в русской исторической живописи связаны с именем В. Г. Шварца, работавшего в шестидесятых годах. В картинах и иллюстрациях Шварца на темы из русской истории XVI—XVII столетий много достоверности и точности в передаче костюмов, обстановки, колорита эпохи. Благодаря отличному знанию эпохи и верному историческому чутью ему удавалось правдиво передавать быт и облик людей минувших веков. Но у него не было еще ни глубокого раскрытия психологии исторических лиц, ни понимания роли народа в истории.
Следующий шаг сделал Н. Н. Ге. Его картина «Петр I и Алексей» (1871) совмещает документальную историческую точность с углубленным психологизмом, с идейной насыщенностью. В образе Петра воплощена идея патриотизма, жертвующего всем личным во имя блага родины.
Впервые в истории русского искусства перед художниками встает во весь рост задача правдивого воссоздания и глубокого осмысления исторического прошлого, — и они все глубже подходят к решению этой задачи. Порвав путы эстетики академизма, они стремятся показывать образы великих деятелей прошлого такими, какими они запечатлелись в сознании народа. Таков Петр I в картине Ге, таков и образ Кутузова, мудрого и прозорливого полководца, в популярной картине А. Д. Кившенко «Военный совет в Филях в 1812 году» (1880). В скульптуре аналогичные решения дает М. М. Антокольский («Иван Грозный», 1871; «Петр I», 1872; «Нестор-летописец», 1889; «Ермак», 1891). Внимание художников начинает обращаться к таким историческим событиям, в которых особенно рельефно проявляется роль народа как творца истории. Одной из подобных попыток осмыслить героическое прошлое русского народа явилась картина И. М. Прянишникова «Эпизод из войны 1812 года» (1874); здесь верно показан народный характер Отечественной войны, патриотизм русских крестьян — подлинных защитников родины от наполеоновского нашествия.
Стремление выразить в искусстве национальный характер русского народа с особой силой проявилось в творчестве двух замечательных мастеров исторической живописи — В. М. Васнецова и В. И. Сурикова.
Каждый из них шел при этом своим путем.
В произведениях В. Васнецова мы не найдем исторических событий в строгом смысле этого слова. Он черпал свои сюжеты из русского народного эпоса, из былин и сказок. В его картинах то же переплетение вымысла и реальности, элементов фантастических и доподлинно исторических, наивности и мудрости, которое придает необычайное очарование произведениям народного творчества. И точно так же, как в народном творчестве, сказочно-былинные образы Васнецова, воссозданные на реалистической основе, всегда преисполнены жизненной убедительности.
Вдохновленный «Словом о полку Игореве», В. Васнецов пишет свою первую большую историческую картину «После побоища Игоря Святославича с половцами» (1880), воплотив средствами живописи ту же правду и красоту патриотического подвига, какая запечатлена в бессмертных строках героического предания. Суровой и мужественной скорбью, эпическим величием веет от этого полотна, прославляющего ратные дела защитников родной земли. Эпизод вековой борьбы наших далеких предков, древнерусских племен, с хищными набегами степных кочевников лег в основу картины «Битва славян со скифами» (1881). Под влиянием фольклора возникли многие другие картины В. Васнецова: «Ковер-самолет» (1880), «Иван-царевич на Сером волке» (1889) и лучшая из них — «Аленушка» (1881), полная чудесного сказочного настроения. Народным эпосом подсказан художнику образ «Витязя на распутье» (1882), сочетающий былинную сказочность с историчностью. Этот образ предвещает более поздних васнецовских «Богатырей» (1881 —1898)—плод многолетнего труда художника, итог его больших раздумий о Руси и о народе русском. Фигуры богатырей, полные величавого спокойствия и непреоборимой силы, выражают их несокрушимую решимость оберегать покой родной земли.
В отличие от В. Васнецова Суриков обращается к реальным историческим событиям.
Суриков — один из величайших живописцев нового времени. Он велик глубиною постижения исторических судеб русского народа, мощью художественного воплощения своих поистине эпических замыслов. Он гениально прозрел в народных массах движущую силу истории. Каждое событие, воплощенное в его монументальных композициях, охватывает народную массу; народ, а не отдельные личности, — вот кто является главным героем его картин. «Я не понимаю действий отдельных исторических лиц без народа, без толпы, — говорил Суриков. — Мне нужно вытащить их на улицу». При этом он разворачивает перед зрителем события в их бурной динамике, в борьбе. Таково «Утро стрелецкой казни»» (1881), где художник в кровавом конфликте сталкивает две противоборствующие силы — бунтарей-стрельцов и преобразователя-царя. Таково и «Покорение Сибири Ермаком» (1895) — изображение грозной битвы, в которой, по словам самого Сурикова, «две стихии встречаются». Превыше всего Суриков ценил в народе героическое начало, проявляющееся и в отдельных личностях. Он представил в своих картинах героев, любимых народом, прославленных в народных песнях (Ермак, Степан Разин, Суворов), людей несгибаемых, до конца преданных своему делу, характеры волевые, могучие; таковы рыжий стрелец и царь Петр в «Утре стрелецкой казни», Меншиков, боярыня Морозова. Выходец из сибирского казачества, Суриков понимал и страстно любил свой «ярый сердцем» народ, видел и высоко ценил многообразные черты прекрасного в его облике, в лицах и характерах, в обычаях и бытовом укладе, в народном творчестве. Он воспел удаль и красоту, силу и здоровье своих сибирских земляков в картине «Взятие снежного городка».
Суриков являет пример непреклонной взыскательности художника к себе и своему творчеству. Годами работал он над каждой своей картиной: вынашивал композицию, проверял по натуре всякую деталь, писал огромное количество этюдов для голов и фигур. В любой картине Сурикова — неисчерпаемое богатство содержания, каждое лицо — незабываемый образ.
Не только гениальным постижением прошлого родной страны велик Суриков, но и тем, что в этом прошлом он сумел обрести ключ к пониманию настоящего. Он показал, как на протяжении веков, в ходе трагически противоречивого исторического процесса, в жестоких испытаниях выковывался и укреплялся национальный характер русского народа; в его картинах и бунтовщики-стрельцы и царь Петр неукротимым духом своим оказываются сродни сподвижникам Ермака и чудо-богатырям Суворова. Образы Сурикова как бы концентрируют в себе лучшие качества русского человека, свидетельствуя о том, что ни многовековый гнет, ни трагические коллизии истории не были в состоянии сломить русский народ, исказить благородные черты его национального характера. Творчество Сурикова утверждает непобедимость народного духа, бессмертие народа.
Наряду с Суриковым наиболее полным выразителем демократических идей своего времени и лучших черт передвижничества был великий Репин. Неутомимый в своих исканиях, он сумел сказать новое слово почти во всех жанрах живописи. Выше уже было показано, какая исключительная многогранность присуща репинскому гению. Им создан и ряд выдающихся исторических полотен, в которых напряженно звучит страстное вольнолюбие замечательного художника-демократа. Поражает силой экспрессии и мастерством живописи картина «Иван Грозный и сын его Иван» (1885); идея, в ней заключенная, — гневный протест против необузданного царского деспотизма. В «Запорожцах» (1880—1891) Репиным развернута яркая сцена из жизни Запорожской Сечи. Репинские казаки-запорожцы — это те же вольнолюбивые и бесстрашные воины, которых воспел бессмертный автор «Тараса Бульбы». Всю жизнь проводили они в схватках с турецкими и польскими поработителями, давая отпор вражеским набегам. «Я люблю запорожцев как правдивых рыцарей, умевших постоять за свою свободу, за угнетенных», — писал Репин, поясняя идею картины.
Таковы в самых общих чертах пути развития русской реалистической живописи во второй половине XIX столетия.
Подобно великим русским писателям, лучшие художники наши воплощали в своих произведениях глубокие раздумья о судьбах родной страны; они стремились выражать своим искусством интересы и чаяния народных масс, ставить в своих произведениях животрепещущие, волнующие общество вопросы. Пытливо вглядывались они в окружающую действительность, остро ощущая ее противоречия, и сурово порицали всех приверженцев оторванного от жизни «чистого искусства». «Ах, жизнь, жизнь! Что это художники ее обходят?!» — как бы продолжая мысли Чернышевского и Добролюбова, восклицал Репин в одном из своих писем, а в другом признавался: «...Окружающая жизнь меня слишком волнует, не дает покоя, сама просится на холст; действительность слишком возмутительна, чтобы со спокойной совестью вышивать узоры — предоставим это благовоспитанным барышням...»
Искусство русских художников-реалистов было искусством большой жизненной правды, запечатленной с огромной художественной силой. В их произведениях поражает глубина понимания человека и широта охвата жизненных явлений. Мировая история живописи не знает другого примера, когда современность отразилась бы в искусстве с такой яркостью, многогранностью и полнотой.
Русские художники беспредельно любили свое искусство и относились к нему с редкой честностью и самоотверженностью. Они отдавали ему все силы своей души. Верещагин бросался в гущу кровавых схваток, чтобы не только увидеть, но самому пережить ту страшную правду войны, которой наполнял он свои полотна. Суриков предпринял далекое путешествие в Швейцарию, взбирался там на горные кручи; эти впечатления нужны были ему для картины об альпийском походе Суворова. Он любил повторять: «Если бы я ад писал, то и сам бы в огне сидел и в огне позировать заставлял».
Мусоргский сказал однажды: «Искусство есть средство беседы с людьми, а не цель»; эти слова мог бы повторить за ним любой из русских художников. Искусство было для них патриотической общественной обязанностью, гражданским долгом, средством будить умы и волновать сердца.
Главной движущей силой всей их творческой деятельности была любовь к родине. Они верили в светлое будущее России, в ее великое предназначение. «Я не перестаю верить в силу души России, — писал скульптор М. Антокольский, — все мои работы, все мои чувства, думы, вся радость и горе, которыми дух мой питается, — все это от России и для России».
Велики заслуги русского искусства перед родным народом. Почетно его место в русской жизни. Надежда Константиновна Крупская в беседе с советскими художниками рассказывала однажды о том, какую большую роль в идейном формировании русских революционеров играли выставки передвижников. Известно, как высоко ценил передвижников Владимир Ильич Ленин.
Передовое демократическое искусство второй половины XIX века способствовало пробуждению русского народа, укреплению его революционного самосознания и чувства национальной гордости. Оно было сильно своим критическим реализмом, смелым обличением всех несправедливостей и жестокостей старого строя. По мере нарастания в стране освободительного движения, по мере пробуждения активности самих народных масс, оно стало отражать не только страдания и горе народа, но и таящиеся в нем великие силы, высокие моральные качества, ясный ум, а нередко и большее— глухой нарастающий протест, решимость постоять за себя, готовность к борьбе за лучшее будущее родной страны.

Страницы: [1] [2] [3] [4] [5]


<<< Русская живопись второй половины XIX века. Обзор. Часть 4. <<<
>>> Русская живопись конца XIX и начала XX века. Обзор. Часть 2 >>>