Замкнутый внутри самого себя мир может иногда показаться безвыходным: великолепный «Глухарь» Н. Андронова (1975) в своем царственном весеннем наряде подвешен за ноги на застрехе бревенчатой избы. Венценосная голова с красными дугами бровей жалко болтается на тонкой шее. Неумолимый ритм линий тупиком угла сводит четкие контуры соснового сруба с балками крыши, и прорезь крошечного окна под потолком кажется слепой.
Однако тот же Н. Андронов в «Раскрытой двери» (1976), как бы обернувшись спиной к глухарю, распахнул перед нами дверь, и аналогичный интерьер просиял летним днем, свежестью зелени, омытой дождем, обещанием воздуха и простора.
Природа, образно воссозданная в пейзаже, становится символом свободы, доступной человеку по выходе из домашней замкнутости, за пределами интерьера, за дверями и окнами. Нужно переступить порог, отбросить, преодолеть преграду. Привольный, природный мир, раскрытие глубины внешнего пространства требует затраты энергии, рывка, прорыва. Слишком часто мы видим лишь фрагмент, отрывок, намек на целое. Пейзаж как бы зажат проемом двери, рамой окна, краем занавески. Для Андронова, например, характерны композиции, в которых природа как бы проглядывает сквозь теснящиеся друг к другу дома, между бревенчатыми сараями и срубами. Весомая, угловатая инертность «мертвой материи», кажется, мешает свободно разлиться водной глади озера, вширь и вглубь разбежаться полям и перелескам, вольно развернуться линии горизонта.
<<< Пространство углубляют зеркала
Непрерывность и полнота времен >>>
<<<Оглавление>>>